В четырнадцать лет они с Ники записались в клуб любителей сыра. И лишились невинности. Причем второе прямо вытекло из первого. Лохи из числа одноклассников, едва дождавшись четырнадцатилетия, мчались записываться в клуб любителей вина. Но, согласно уставу клуба, любителям вина дозволялось выпить не более двух бокалов за заседание. А вот в клубе любителей сыра такого ограничения не было. Поэтому заседания клуба любителей сыра частенько заканчивались тем, что участники покидали клубную комнату и добирались до своих комнат с большим трудом. И однажды вечером Пэрис наклюкался так, что в конце пути внезапно обнаружил себя в комнатке, украшенной всякими финтифлюшками и дюжиной мягких игрушек. Это была явно не его комната, что подтверждалось еще и наличием симпатичной мордашки Клессы, их с Ники одноклассницы, скромненько сидевшей на кровати напротив.
– А где Ники? – тупо спросил Пэрис.
– А они с Тин пошли смотреть вашу комнату, – скромно потупив глазки, проворковала Клесса. И в этот момент она так напомнила ему мисс Лисию в кабинете отца, что Пэрис тут же все понял. И окинул Клессу оценивающим взглядом…
Поскольку для них обоих это был первый опыт, правильную позицию они заняли лишь минут через пятнадцать. И то благодаря Пэрису, у которого перед глазами стояли отец с гувернанткой в кабинете. Когда он, неумело и обливаясь потом от возбуждения, вошел в нее, Клесса тоненько вскрикнула и сжалась. Но затем все пошло как по маслу. Правда, стол Клессы оказался более хлипким и все время скрипел…
На каникулах Пэрис застал мать с боем, который занимался у них чисткой бассейна. Тот был накачан, ходил в шортах и шлепанцах и все время что-то жевал. Пэрис даже не знал его имени… Он отправился на прогулку верхом, но Трасса ударилась копытом о камень и захромала. Поэтому он вернулся гораздо раньше, чем рассчитывал. Заведя лошадь в конюшню и вручив повод конюху, Пэрис поднялся к себе, принял душ и вышел из комнаты, собираясь спуститься в библиотеку, но замер у лестницы, заслышав теперь уже вполне узнаваемые звуки. Постояв несколько секунд, он криво ухмыльнулся и осторожно спустился на полтора пролета. Мать лежала на столе, но, в отличие от мисс Лиси, на спине. Ее холеные ноги были задраны к потолку, а халат расстегнут, и руки боя остервенело мяли ее роскошные груди. Сам он в этот момент отчаянно трудился, и его грудь блестела от пота. Мать утробно стонала, а потом вдруг выгнулась и хрипло вскрикнула. Бой сделал еще несколько быстрых движений и выпрыгнул из нее, зажав своего красавца в кулак. Мать расслабленно повела рукой, а потом сняла свои ноги с его плеч и села на столе. Пэрис окинул взглядом ее тело и уважительно оттопырил губу. Благодаря самым современным регенерационным техникам ее тело выглядело максимум лет на двадцать пять. Так что она была еще вполне…
В выпускном классе Пэрису в «слуги» достался маленький мальчуган с испуганными глазенками. Пэрису нравилось доводить его до слез, но времени на это было не очень много. Ники, оказавшийся весьма предприимчивым, организовал на одной квартирке, снятой в маленьком городке в трех милях от школы, настоящий классный притон, куда они бегали после отбоя в понедельник, четверг и субботу. А содержатель квартиры в эти дни привозил туда девочек из Арамайо. И устраивал настоящие оргии с выпивкой и безудержным сексом.
Однажды, после того как Клесса и Тин поинтересовались, отчего это мальчики так к ним охладели, Ники, не обращая внимания на отчаянные знаки Пэриса, изо всех сил махавшего руками и истово крутящего пальцем у виска, предложил и им повеселиться на этой квартире.
К удивлению Пэриса Ники оказался прав. Девчонкам все понравилось. Несмотря на то что на квартире было еще четыре парня из других классов, они отработали по полной, ни в чем не уступив привезенным проституткам. А потом пообещали в следующий раз привести с собой еще нескольких подруг…
После школы Пэрис подписал договор с самым престижным Тенгесским финансовым университетом и… отправился в габ посмотреть мир. Мир оказался прикольным. Больше всего ему понравился Каров Божнек. Местные шлюхи оказались просто ненасытны. И очень дешевы. Он тратил на суточную оргию с пятью высококлассными шлюхами столько же, сколько дома на вечер лишь с одной. А еще в Карове Божнеке он впервые попробовал «дурь». Здесь выпускался местный вариант «синей метели», довольно дешевый. При достаточно приемлемом качестве. Впрочем, деньги Пэриса не особо волновали. Деньги были всегда, это непреложный закон природы, который, по его разумению, ничто не могло изменить…
Университетская жизнь плавно продолжила традиции, заложенные в габе. Отец подарил ему аэрол, неплохой «Гаэель-орше». На нем Пэрис и появлялся на вечеринках. В первый же год в его постели перебывало большинство самых известных в их кругах шлюх, что принесло Пэрису репутацию настоящего плейбоя. На каникулы они с друзьями полетели на Отрофу, шикарный курорт, где отлично провели две недели. В памяти Пэриса они оказались подернуты алкогольным и наркотическим туманом. Но было весело. Это он помнил точно…
Следующие два курса пролетели так же весело. С оценками и экзаменами особых проблем не было. Отец входил в попечительский совет университета, ибо сам, в свое время, окончил его же. Да и вообще, к отпрыскам богатых родов в данном учебном заведении, несмотря на все его демократические традиции, относились куда благосклоннее, чем к обычным студентам. Правда, появились некоторые проблемы с полицией. Пэриса дважды задерживали за управление аэролом в пьяном виде, и он даже лишился прав сроком на месяц. Да еще должен был прослушать жутко тягомотную лекцию по безопасности движения… Но это, как говорил отец, были издержки жизни в свободной, демократической стране.
По окончании университета Пэрис получил от родителей в подарок роскошную яхту (они его все-таки по-своему любили) и закатил грандиозную вечеринку на борту, затянувшуюся почти на две недели. А когда он, почти синий от недосыпа, перепоя и жуткой смеси «дурей», каковых на этой вечеринке было вдосталь, появился в родительском доме, отец и мать ждали его в гостиной.
– Сынок, – начал отец, – нам надо обсудить твою дальнейшую жизнь.
Пэрис чувствовал себя как выжатый лимон, его мутило. Поэтому он окинул родителей тоскливым взглядом и пробормотал:
– Завтра…
– Сейчас, – жестко отреагировала мать. – Завтра ты опять укатишь на очередную вечеринку и появишься дома только через неделю, причем в еще худшем состоянии, чем теперь…
Пэрис слушал ее, изо всех сил пытаясь сдержать позывы к рвоте. Ему это удалось сделать один раз, затем другой… а на третий он не выдержал и вывернул содержимое желудка прямо на ковер гостиной. Мать осеклась и побелела от бешенства. А отец криво усмехнулся и произнес:
– Да-а-а… ну ладно, завтра.
Назавтра Пэрису пришлось выдержать настоящий бой. Мать орала, что он совершенно не контролирует себя, что отцу уже дважды пришлось обращаться к друзьям, чтобы те надавили на людей из управления по контролю за распространением наркотиков. Иначе сейчас Пэрис уже бы куковал где-нибудь на Ирга Рое, в компании с другими драгерами. На вялую реплику Пэриса, что он не торговал наркотиками, а лишь угощал ими, мать взбеленилась еще больше. Отец в основном слушал, изредка вставляя реплики, а затем завершил разговор:
– Пока ты учился, сынок, на многое можно было закрывать глаза, но теперь все изменилось. Я собираюсь взять тебя на работу в мою компанию. И ты должен будешь не уронить чести рода Сочак.
Пэрис, у которого на ближайшую пару лет были несколько другие планы, попытался было заявить, что, мол, он еще не готов, что ему надо отдохнуть, что он собирался еще прослушать курс юриспруденции в Национальном смитсоновском университете, но родители были непреклонны. И потому ему пришлось сдаться.
Работа у отца, как он и ожидал, оказалась жутко занудным делом. Пэрис целыми днями сидел в своем кабинете, уныло листая спортивные страницы и лазая по порносайтам, изредка появлялся в кабинете отца на совещаниях и сопровождал его на встречи, на которых, по мнению отца, ему полезно было присутствовать. По субботам они с отцом ездили в гольф-клуб, где степенно расхаживали по полю, время от времени лупя клюшкой по черт-те куда залетающему мячу. Гольф Пэрис возненавидел еще со школы. В нем не было драйва. Но играл неплохо. Поэтому партнеры отца по гольфу частенько хвалили тот или иной его удар. А отец наставлял его: